- «воздух превратился в пламя, а ночная тишина – в стон». почему через 30 лет ашинская трагедия оказалась забытой
- «дикие крики, будто проснулись все мертвецы в мире». 33 года назад взрывом газа уничтожило два пассажирских поезда
- “ашинская трагедия”. крупнейшая железнодорожная катастрофа россии. | журнал портала
- 30 лет спустя. крупнейшая в истории ссср железнодорожная катастрофа под ашой
- Во всём виновата утечка газа, которого там вообще не должно было быть
- Пассажирка наталья к.:.
«воздух превратился в пламя, а ночная тишина – в стон». почему через 30 лет ашинская трагедия оказалась забытой
Башкирское отделение железной дороги построит здесь платформу «1710-й километр». Ежегодно 4 июня родственники погибших приезжают сюда на «Поезде памяти» – служат панихиду, меняют венки, выдергивают выросшую между плитами траву. Первые лет пятнадцать, рассказывает Виктор Петрович, на место катастрофы было просто паломничество, причем в основном ездили те, кто не нашел никого. Тогда и просить дополнительные вагоны было проще: ассоциация подавала список с фамилиями, а после структурных изменений в РЖД поездка не обходится без бюрократии. За подготовку «Поезда памяти» вместе с еще двумя родителями взялся Виктор Храмов: сначала он обзванивает родственников – поедут ли, потом собирает у них документы.
– Неудобно, да, но, к счастью, отказов от РЖД пока нет, в этом году нам выделили аж три вагона! Предварительный список – 90 человек! – радуется Виктор Петрович и добавляет: – Если собрали поезд сирийской техники и по всей стране катали, значит, на это есть деньги, а уж на это дело…
Первые годы к поезду из Челябинска присоединялись жители Омской области – по подсчетам, это второй по числу жертв регион, в поездах погибли 118 человек.
– Правда, – продолжает Храмов, – многие уже ушли. И ушли в том числе по той причине, что не смогли адаптироваться, потеряв своих родных. У нас есть семья, которая двух детей потеряла, другая женщина воспитывала сына-хоккеиста в одиночку, теперь у нее никого, а у еще одной женщины погибли муж и дети. Когда уходят из жизни те, кто тебя на погост должен провожать… тут очень больно.
– А вот мое семейство. Гаврики, – с нежностью произносит полковник, показывая два черно-белых снимка на диване с леопардовой накидкой – последние портреты Светланы Храмовой и детей.
«дикие крики, будто проснулись все мертвецы в мире». 33 года назад взрывом газа уничтожило два пассажирских поезда
Таня Сопильняк вместе с родителями и братьями ехала из Новосибирска в Краснодарский край к бабушке и дедушке
33 года назад, 4 июня 1989 года, на перегоне Аша — Улу-Теляк на границе Челябинской области и Башкирии взрывом газа уничтожило два пассажирских поезда: жуткое стечение обстоятельств привело к железнодорожной катастрофе века. Один поезд шел из Адлера в Новосибирск, второй — в обратном направлении. Ехали в них в основном сибиряки и уральцы. Даже сухая сводка звучит шокирующе — почти 600 погибших, еще больше получили жуткие ожоги, но остались живы. То, что вы прочитаете дальше, страшно. То, что вы прочитаете, даже мысленно примерить на себя невозможно. Зачем пропускать это через себя? Ответ сформулировала одна из наших героинь Серафима: «Помнить надо, потому что трагедии происходят от забывчивости».
В те годы железнодорожные билеты не содержали паспортных данных, поэтому определить, кто именно ехал в поездах, было крайне сложно
Начальник поезда Адлер — Новосибирск Эльдар Фарзалиев перед взрывом не спал.
— Я только пришел в штабной вагон, и вдруг всё потухло, стало нечем дышать, разбились стекла. Было чувство, будто засунули в барокамеру. От жары начала лопаться кожа, — вспоминает он. — Сорвал стоп-кран, а оказалось, что мы уже стоим и всё вокруг горит.
Эльдар Фарзалиев пережил Ашинскую катастрофу и вернулся на железную дорогу
В те секунды, вспоминает он, думать было некогда:
— Помню, увидел оборванные провода. В шоковом состоянии держу их, говорю кому-то: «Проходи, чтобы тебя током не ударило».
После трагедии некоторые картины в памяти остались навсегда:
— Ребенок. Даже не помню: он или она. Я его тащу, он вцепился, держится, кричит, а я не могу ничего, потому что началась вдруг страшная боль: кожи нет, нерв чувствую, — говорит Эльдар Мамедович.
В поездах было много детей: некоторые ехали с родителями, многие — в составе организованных групп
Тане Сопильняк в 1989 году было пять лет, вместе с родителями и братом они поехали в гости к бабушке и дедушке в Краснодарский край. Ее родители потом вспоминали, что перед поездкой дочь испытывала смутную тревогу.
— Папа рассказывал, что на вокзале я спросила его: «А если поезд загорится, куда нам бежать?» Он, конечно, не обратил на это внимания, — вспоминает Татьяна. — А я перед сном говорю маме: «Я боюсь ложиться спать — вдруг не проснусь?» А она: «Всё, ложись». А потом, когда загрохотало, мама решила, что началась война, потому что кругом всё горит, взрывы…
В момент катастрофы Танин папа был в другом вагоне. Взрывом его выбросило из поезда, и он, придя в себя, пошел по путям наугад. По счастливой случайности оказался рядом с вагоном, где была его семья: супруга, сын, дочка Таня и племянник.
— Как сейчас помню, как папа шел в своей белой футболке, — восстанавливает Татьяна события той страшной ночи.
Она уверена, что, если бы отец ошибся с направлением, всё могло бы сложиться гораздо хуже. Таня и ее мама получили серьезные ожоги, но удалось спастись.
— Вагон сгорает за три минуты… Ручки дверей раскалились и заклинили. У мамы появились ожоги, потому что она хваталась за эти ручки — счет шел на секунды, — вспоминает Татьяна. — Мы не могли выбить окно. Потом от этого жара оно само треснуло, и мы высунулись, чтобы хоть чем-то дышать. Мама крикнула папе: «Саша, Саша!» и начала нас выкидывать. А там было высоко, насыпь ведь.
В двух пассажирских поездах ехали почти 1300 человек, половина из которых погибла
Выбравшись, семья пошла на свет какого-то фонаря. Таню поразило, как светятся верхушки деревьев, и только потом поняла, что так догорала смесь воздуха и газа.
— Люди кричат, визжат, а потом замолкают, — вспоминает она. — Замолкают, потому что гибнут. Едва мы выбрались, прогремел второй взрыв, и наш вагон взорвался.
По случайным тропам семье удалось добраться до станции Аша.
Сотни специалистов искали причину катастрофы
— У меня вся кожа обгорела, и от этого ноги прилипли к земле, — вспоминает Татьяна. — Ноги черные, как уголь, будто их в печь засунули… Потом не помню, что было, потому что потеряла сознание.
В первые дни состояние многих пострадавших быстро ухудшалось, и многие умерли в больницах. Тела 200 человек так и не были обнаружены — сгорели в пепел
Серафиме Чумак в год трагедии было 13 лет. Мужчина, который ее спас, приехал на соседнюю станцию встречать родственников, но услышал взрыв и помчался на машине в направлении вспышки.
В первые шоковые часы Сима пыталась выбраться через лес. Там ее в тяжелейшем состоянии подобрал тот мужчина, который отнес ее к военным. Впоследствии найти его Симе не удалось.
— Он нес меня и всё это рассказывал, — объясняет Сима. — А у меня не было страха: я была убеждена, что это сон. Кругом всё горит — это сон. Я бегу по лесу и кричу — сон. Меня несет на руках мужчина — сон. Мне казалось, он донесет меня, я проснусь, и всё. Безумная благодарность ему!
Осознание, что это не сон, пришло лишь в Уфе, куда из Челябинска приехали родители Симы. Сама же она вспоминает другую девочку, которая ехала в соседнем купе.
— Ей было 11 лет, и она вытаскивала из вагона солдата, — рассказывает Сима. — Солдат горел, и она пыталась его вынести, но… У нее обгорело 90% тела. Ее сразу направили в реанимацию в Москву, но она умерла. Я потом маме сказала: «А почему я никого не вынесла? Почему ничего не сделала?» Я была уверена, что это сон.
В первые часы после трагедии состояние Симы ухудшалось, она перестала вставать. Полноценно ходить Серафима сможет лишь через два года.
5 июня 1989 года в стране был объявлен всесоюзный траур
Валентина Джонджуа была проводником поезда Адлер — Новосибирск. В том же поезде ехал ее муж.
— Казалось, будто в мой вагон влетела цистерна с бензином, — вспоминает она. — Я закрыла лицо руками, поэтому волосы сгорели, но лицо осталось целое.
Сын Валентины Леонидовны был в Новосибирске, через три дня его должны были забрать в армию. Коллеги думали, что она не выживет, и привезли сына прощаться с ней
Когда Валентина попыталась схватиться за тамбурную решетку, кожа на руке расплавилась, прилипла и так и осталась на ручке. Она выбиралась из поезда на четвереньках.
— Уже на улице муж сказал: у тебя голова горит. Он потушил ее руками. Потом идем, он увидел лужу в лесу и сунул туда руку. На поверхности воды была пленка — бензин или солярка. И рука еще больше загорелась, — вспоминает Валентина Леонидовна. — Шли мы босиком, а когда дошли до здания школы, я услышала странный звук: когда шагаю — хрустит. Оказалось, на ногах и в голове у меня осколки стекла, которые потом долго доставали.
Физическая боль прошла, а воспоминания ранят до сих пор.
— Вагоны горели, там люди, а помочь ты им уже не можешь, — со слезами вспоминает она. — И такой гул из вагона: у-у-у-у… А потом тишина. Люди задыхались и умирали. Никогда не забуду этот гул.
Участники катастрофы до сих пор вспоминают ее с дрожью в голосе
Валерий возвращался в Новосибирск с семьей с отдыха. О той ужасной ночи он написал в соцсетях, но повторять снова не захотел. «Время не лечит», — объяснил он.
— Дикие крики выживших, будто проснулись все мертвецы в мире, — пишет Валерий, вспоминая горящих людей. — Кто-то лез в реку, там и умирал. Кто-то бежал в лес.
Электромонтера одного из поездов опознали только по металлическому имплантату в позвоночнике
Вместе с Валерием в поезде ехали его супруга и дочка.
— Жена со сломанным голеностопом несла доченьку на спине. Доченька не кричала, не плакала. Четвертая степень ожогов, нервные окончания сгорели. Она спросила: «Папа, а почему ты такой страшный? Папа, у меня в ручках конфеты». Это последнее, что я от нее слышал.
«Конфетами» девочка назвала ожоговые пузыри. Она умерла через две недели, 19 июня 1989 года.
— Мне сказали об этом на девятый день, предварительно накачав морфием, — пишет Валерий. — Рвал бинты, волком выл. Гроза была, какой я не слышал ни до, ни после. Это слезы ушедших. Через год, день в день, 19 июня, у меня родился сын…
Виктор Копыл был начальником пассажирского вагонного депостанции Новосибирск-Главный. 4 июня он прилетел на место трагедии вместе с руководителями железнодорожных служб.
4 июня 1989 года в Новосибирске был День города. Виктору Копылу позвонили и сказали: «Срочно в управление дороги! Крушение с нашим поездом». На сборы было 30 минут
— Мы подписали каждый поезд, каждый вагон для родственников: они ведь знали, кто в каком вагоне ехал, — вспоминает он. — Вагоны разорваны на куски, люди лежат обгоревшие. Солдатики их, как копны, стаскивают. Своих долго искали: подходишь к каждому, простынку откидываешь — свой, не свой? А когда родители приехали, что творилось… Крики, слезы…. Каждый ищет своего ребенка, тапочек, что-то еще. К вагонам не подступиться.
Галина Беляева (вторая слева), Виктор Копыл (третий слева)
Виктор Константинович вспоминает, как они с начальником резерва проводников Галиной Беляевой нашли свою сотрудницу, 19-летнюю Наташу, для которой это был один из первых рейсов в качестве проводника:
— В уфимской больнице зашли в палату и сначала никого не узнали. Тут писк: «Галина Викторовна…» Мы подошли… Наташа вся черная лежит. Говорит: «Дайте закурить». Галя на нее посмотрела: «Да ты что, какое тебе курево, ты куришь что ли?» Давай ее там обнимать. Осталась с Наташей, я пошел дальше искать. Походил, никого из наших больше не нашел, возвращаюсь, а Наташа уже всё, умерла.
Виктор Копыл говорит, что людям очень помог машинист тепловоза со станции Аша. Едва узнав о трагедии, он сразу поехал к месту и забрал целую платформу людей, чтобы скорее доставить их в больницы.
Пострадавших вывозили с места катастрофы всеми способами — на машинах, вертолетах, самолетах.
Небольшой вертолет Ми-2 Петра Ерофеева сразу вылетел к месту трагедии: по словам коллег, пилот хорошо знал местность и сумел выбрать удобное место для погрузки раненых
Над местом трагедии виднелись дым и следы чудовищного взрыва. Деревья выжжены
Пострадавших вывозили самолетами Ан-2. В составе экипажей (командир и второй пилот): Сергей Цирулин и Евгений Дубина, Виктор Пашнин и Владимир Гетто, Иван Петрухин и Юрий Самсонов, Виктор Шрайнер и Константин Кокорин
Через некоторое время к самолету подъехала «буханка» с детьми, которых заносили в самолет прямо на матрасах.
— Тяжело было смотреть на детей: лица закрыты марлей… — вспоминает Сергей Цирулин. — После посадки в Челябинске одного ребенка откачивали прямо в самолете.
А на обратном пути в Челябинск нескольким экипажам пришлось лететь через грозу, которая сильно осложнила дело.
Сергей Цирулин в кабине Ан-2
По словам пилотов, тяжелее всего было видеть состояние пострадавших людей.
— Женщина в разорванной одежде, вся в волдырях, — вспоминает Виктор Пашнин. — Я ее спрашиваю: «Может, сидя полетите?» Она соглашается. Мы идем по самолету, я хочу ей помочь, но боюсь прикоснуться, потому что на ней живого места не было. Я думал, она мне в матери годится — так она выглядела, а потом узнал, что мы ровесники.
Приветливый Виктор Александрович умолкает после вопроса, знает ли он о том, что случилось с пострадавшими, которых они с товарищами доставили в больницы. Его душат слезы. Совладав с собой, пилот продолжает:
— С врачом говорил… Тот спрашивает: «Рад, что привез?» Я отвечаю: «Ну, конечно, довез же…» А врач: «Рано радуешься. Выживет половина или треть». Он так сказал.
Пилоты Виктор Пашнин (слева) и Сергей Цирулин
Оба пилота отмечают высокую организацию спасательных работ:
— И челябинские, и уфимские диспетчеры, милиция, медики — все работали с полной самоотдачей, — говорят они. — На перроне аэровокзала в Челябинске стояли вереницы скорых, медики осматривали пострадавших и отправляли их в ожоговый центр. Все работали очень четко и слаженно.
Экипажи Ан-2 летали по маршруту между Челябинском, Ашой и Уфой еще неделю — вывозили раненых, доставляли родственников к месту трагедии.
В зависимости от тяжести травм пострадавших распределяли по больницам разных городов: возможностей только челябинских и уфимских больниц было недостаточно
Выживших направляли по разным городам. Татьяна Сопильняк вспоминает:
— После Уфы меня отправили в Горький (Нижний Новгород), маму — в Куйбышев (Самару), папу — в Москву, а наших мальчишек оставили в Уфе. Распределяли по степени тяжести. Мама потом говорила, что страшно переживала за нас. Но, может быть, еще хуже было бы, знай она, в каком я состоянии.
Тане сделали множество пересадок кожи. Ожоги 20% кожи критичны для пятилетних детей — высок риск отказа почек. Первый раз с родителями она увиделась много позже.
— У меня были длинные косы, а тут меня подстригли под барашка, потому что волосы сгорели, — говорит она. — И вот папа в нашу первую встречу после трагедии меня не узнал и прошел мимо. Я кричу: «Пап!» А он увидел меня и как начал плакать…
К вагонам поставили таблички с номерами для родственников
Самые серьезные травмы получила мама Тани, которая в 30 лет стала инвалидом и перенесла много операций. Саму Таню долго мучили воспоминания.
— Ночью было тяжело спать: казалось, что стены горячие, — говорит она. — Всё это настолько в мозгу осело… Этого не забыть. Это наша семейная трагедия, которую не выкинешь из жизни. Родители вспоминают, звонят мне с 3 на 4 июня: «Таня, помнишь? С днем рождения тебя!»
Начальник поезда Адлер — Новосибирск Эльдар Фарзалиев вспоминает, что его долго не было ни в списках живых, ни мертвых. Потом его нашел брат.
— Он приехал и искал меня по рефрижераторным вагонам, а врач сказал, что меня там нет. Нашли меня только на четвертый день. У меня были ожоги первой-второй степени. Встречи не помню, потому что никого не пускали. Сначала нас, пострадавших, было много, потом мы остались вдвоем с военным, который был с Камчатки или с Сахалина, ехал с отдыха.
В момент катастрофы начальнику поезда Адлер — Новосибирск Эльдару Фарзалиеву было 25 лет
Эльдар Фарзалиев — один из немногих, кто сумел вернуться к работе на железной дороге.
— Вышел я через полгода, наверное: сначала ездил по тому же маршруту, потом перешел на другой. 28 лет был начальником поезда «Сибиряк».
Сумела вернуться тогда и проводник Валентина Джонджуа: она вышла на пенсию в должности начальника поезда. Хоть прошло уже 30 лет, забыть трагедию невозможно.
— В больнице я тогда всё просила зеркало, а мне говорят — не надо, — рассказывает она. — Руки у меня долго не заживали, и ничего не помогало. Пересадку кожи делали в Уфе, потом четыре месяца провела в Горьком. Было пробито плечо, и палец начал выпрямляться только сейчас. До сих пор нельзя, чтобы солнце попадало на руки. Если попадает, руки начинают чернеть. Именно не краснеть, а чернеть. Но я жива осталась.
Для всех, кто был участником или свидетелем катастрофы, она стала личной трагедией на всю жизнь
Валентина Леонидовна вспоминает женщину, которая искала своих детей:
— У нас была палата на девять человек. Помню женщину, за которой мама и брат ухаживали, — говорит она. — Женщина всё спрашивала: «Где мои дети, где мои дети?» Ей говорили, что ищут, но, скорее всего, успокаивали. Так и не нашли. Говорили, что кто-то брал, видел, куда-то увезли… Но так и не нашли — мальчик и девочка, трех и пяти лет.
Время не лечит, говорит Валентина Джонджуа. Чтобы вернуться, ей пришлось переступить через свой страх:
— После катастрофы я сняла с себя группу инвалидности и пошла работать начальником поезда. Конечно, все спрашивали, страшно ли было ездить. Страшно. Но я почему-то захотела вернуться.
Лес повалило взрывной волной
Начальник новосибирского депо Виктор Копыл вспоминает, что на месте трагедии работали сотни специалистов — искали причину железнодорожной катастрофы.
— Огромные деревья легли все в одну сторону, — вспоминает он место трагедии. — Мы там очень долго лазили. Сначала казалось, что кто-то на месте сделал взрыв. Четыре-пять дней была версия, что это вина железнодорожников. Мы несколько дней осматривали вагоны, обмеряли. Как-то стоим, разговариваем, к нам подошли местные жители и говорят: «Не там ищете виновных, вот место, откуда газ пошел, оттуда даже скот бежит». Мы сразу туда. Он там шипел потихонечку. И долго уже это было. А когда газ кругом — спички достаточно.
Взрыв был настолько мощным, что от семи вагонов остался лишь металлолом
Взрыв произошел после масштабной утечки сжиженного газа из магистрального трубопровода, который соединял Западную Сибирь с Поволжьем. Труба шла менее чем в километре от железнодорожных путей, и газ накопился в низине, подобно утреннему туману. Причины его детонации достоверно не известны, но специалисты считают, что достаточно было незначительной искры или окурка. Объемный взрыв был виден в радиусе 100 километров от места трагедии.
13-летняя Сима Чумак (Маслова) провела в больницах целый год, а затем много лет лечилась в разных клиниках, в том числе в Лондоне.
Сейчас Серафима возглавляет одну из челябинских поликлиник
— Страха поездов у меня не осталось, и этому есть медицинское обоснование: в первые часы психика была медикаментозно загружена. Я не могла полностью осознать ситуацию, поэтому и не осталось страха.
Но осознание вернулось потом: следующий год стал для Симы и ее родителей испытанием на прочность.
— Когда человек может ходить, держать ложку — он не понимает, какое это чудо, — объясняет она. — А когда через три месяца у тебя на руках рубцы, из-за которых ты не можешь одеться и расчесаться… да, было обидно.
Ожоговые травмы крайне болезненны, требуют длительного лечения, а зачастую — сложных пластических операций
Разговаривая с Симой, сложно представить, что она могла жалеть себя. Она соглашается: жалость накатывала лишь изредка, под настроение. Но было другое чувство.
— Чувство несправедливости живет с первого дня, — признается она. — Сейчас я смотрю на всё через призму того, что в жизни каждого человека что-нибудь происходит. Но девочке в 13 лет всё равно тяжело такое пережить, потому что теряешь какую-то красоту… Просто у меня всё это перевесила огромная благодарность, в первую очередь родителям. Я не могу представить, что они пережили. Меня в дрожь бросает от этих мыслей.
В катастрофе погибли девять игроков юношеской хоккейной команды «Трактор-73»: Алексей Козловский, Сергей Смыслов, Сергей Генергард, Олег Девятов, Андрей Кулаженков, Артем Масалов, Александр Михайлов, Станислав Петров, Андрей Шевченко
Сима стала врачом. Мы встречаемся с ней в поликлинике, которую она возглавляет в статусе заведующей после многих лет работы терапевтом. Выбор медицинской карьеры связан с катастрофой, с тем, что в детстве она увидела работу врачей изнутри?
— Конечно, — отвечает она. — Тогда я не понимала медицинские аспекты их работы, но видела ежечасное, ежесекундное присутствие людей. Я видела медсестер, которые, отпахав смену, сидели со мной допоздна… Для меня это были небожители. Мне действительно становилось легче, и я видела, что для них это не просто ремесло: они вкладывали душу. Я часто возвращаюсь к той ситуации и проецирую ее на своих пациентов. Болезнь никому счастья не приносит, и, если я могу помочь, я должна помочь. Да, есть усталость, есть бытовые проблемы. Но они были и у тех врачей, и если бы они пожалели тогда сил, что бы было со мной? Вот о чём я думаю.
Врачи делали всё возможное и невозможное, чтобы не только спасти людей, но и вернуть их к полноценной жизни
Сима — пример того, как рождается цепочка взаимопомощи, которую она стремится передать дальше по эстафете. Она до сих пор с огромной благодарностью вспоминает всех друзей и одноклассников, которые поддерживали ее на всём пути.
— Сын спросил меня: мама, а ты выпала из социума? Ведь тебя не было целый год. А я подумала, что ничего подобного не ощущала: да, было тяжело, но я никуда не «провалилась». Одноклассники звонили мне каждый день с почты — телефоны тогда были не у всех.
Около Градского прииска в Челябинске есть кладбище, где похоронены южноуральские дети, ехавшие 4 июня 1989 года на юг. Их возраст — от 6 до 17 лет
Два месяца Сима провела в Лондоне, где врачи восстанавливали подвижность ноги. Даже через два года после трагедии, в 1991 году, она могла передвигаться лишь на костыле или прыгая на второй ноге. Английские врачи ускорили восстановление нервов с помощью специального лонгета.
— Мы даже встречались с Маргарет Тэтчер вместе с врачами, которым она выразила благодарность. Врачи хотели помочь детям, невзирая на границы и незнание языка, и, даже если в этом был и какой-то элемент расчета, могу сказать, что к нам они отнеслись со всей душой. Для меня самым важным в этой поездке была психологическая реабилитация: я вернулась счастливым человеком. Это было чудом!
Трагедии под Ашой, вероятно, можно было избежать, если бы власти оперативно отреагировали на жалобы людей на сильный запах газа
Сима рассказывала свою историю журналистам неоднократно и, наверное, устала повторять. Достает ли повышенное внимание?
— Поначалу я соглашалась на все интервью, чтобы рассказать людям, как коротка жизнь и как в любой момент может случиться то, от чего никто не застрахован. И у меня была такая огромная благодарность всем людям, что хотелось ее как-то выразить. Но потом… Конечно, всё это уже много раз обговорено, и я всё чаще отказываюсь от интервью, потому что есть множество людей, у кого горя больше, — расскажите о них. Мы перешагнули через это.
Потом, подумав, Серафима добавляет:
— Помнить надо, потому что новые трагедии происходят от забывчивости. За несколько часов вокруг места аварии был сильный запах газа, но этому не придали значения. Да, это трагическое стечение обстоятельств, но это и халатность, которой можно было избежать. Я часто думаю: не дай бог, повторится опять… Будут ли готовы наши больницы принять такое количество пострадавших? А закопать могилы и кинуть поверх новые рельсы несложно. Сложно избежать.
“ашинская трагедия”. крупнейшая железнодорожная катастрофа россии. | журнал портала
3 июня1989 года (по мск. времени) в Иглинском районе Башкирской АССР в 11 км от города Аши Челябинской области на перегоне Аша — Улу-Теляк произошла крупнейшая в истории России и СССР железнодорожная катастрофа.
В момент встречного прохождения двух пассажирских поездов № 211 «Новосибирск — Адлер» и № 212 «Адлер — Новосибирск» произошёл мощный взрыв облака лёгких углеводородов, образовавшегося в результате аварии на проходившем рядом трубопроводе Сибирь — Урал — Поволжье. Погибли 575 человек (181— дети), ранены более 600. В трагедии пострадали жители из 45 регионов РСФСР и ещё 8 союзных республик.
В трубе продуктопровода Западная Сибирь — Урал — Поволжье (Южный Балык — Миннибаево), по которому транспортировали сжиженную газобензиновую смесь, образовалась щель размером 1,7 м. Примерно за три часа до катастрофы приборы показали падение давления в трубопроводе. Однако вместо того чтобы искать утечку, дежурный персонал лишь увеличил подачу газа для восстановления давления.
В результате значительное количество пропана, бутана и других легковоспламенимых углеводородов, которые скопились в виде «газового озера» в низине, по которой в 900 м от трубопровода проходила Транссибирская магистраль, на участке Улу-Теляк — Аша Куйбышевской железной дороги, 1710-й километр магистрали, в 11 км от станции Аша, на территории Иглинского района Башкирской АССР.
Машинисты проходящих поездов предупреждали поездного диспетчера участка, что на перегоне сильная загазованность (видимо, подразумевался запах бензина, так как трубопроводный природный газ сам по себе без запаха), но этому не придали значения.
4 июня 1989 года в 01:15 (по местному времени) в момент встречи двух пассажирских поездов на параллельных ветках на перегоне Аша – Улу-Теляк прогремел мощный объёмный взрыв газа и вспыхнул гигантский пожар. Возгорание газовой смеси могло произойти от случайной искры или сигареты, выброшенной из окна поезда.
По трагической случайности, вследствие опоздания поездов, на этом месте перегона одновременно оказались два пассажирских состава. В поездах № 211 «Новосибирск — Адлер» (20 вагонов, локомотив ВЛ10-901) и № 212 «Адлер — Новосибирск» (18 вагонов, локомотив ЧС2-689) находилось 1284 пассажира (в том числе 383 ребёнка) и 86 членов поездных и локомотивных бригад.
11 вагонов было сброшено с путей ударной волной, 7 из них полностью сгорели. Оставшиеся 27 вагонов обгорели снаружи и выгорели внутри. По официальным данным погибли 575 человек. Трагедия унесла жизни 181 детей, включая девять хоккеистов юниорской команды «Трактор-73». 623 человек стали инвалидами, получив тяжёлые ожоги и телесные повреждения.
Мощность взрыва позднее была оценена в 250—300 тонн тринитротолуола. Ударной волной выбило стёкла в городе Аше, расположенном более чем в 10 км от места происшествия. Столб пламени был виден более чем за 100 км. Разрушено 350 м железнодорожных путей, 17 км воздушных линий связи. Возникший при взрыве пожар охватил территорию около 250 га.
Взрывом было повреждено 37 вагонов и 2 электровоза, из них 7 вагонов, в том числе и электровозы — до степени исключения из инвентаря, 26 выгорело изнутри. На откосе земляного полотна образовалась открытая продольная трещина шириной от 4 до 40 см, длиной 300 м, повлёкшая сползание откосной части насыпи до 70 см. Были разрушены и выведены из строя: рельсо-шпальная решётка на протяжении 250 м, контактная сеть на протяжении 3 км, продольная линия электроснабжения на протяжении 1,5 км, сигнальной линии автоблокировки 1,7 км, 30 опор контактной сети. Длина фронта пламени составила 1,5—2 км. Кратковременный подъём температуры в районе взрыва достигал более 1 000 °C. Зарево было видно за несколько десятков километров.
Место катастрофы было расположено в труднодоступном малонаселённом районе с горно-таёжной местностью, это серьезно усложнило процесс оказания помощи. Люди, уцелевшие после взрыва и крушения составов, помогали друг другу. Часть пострадавших смогла самостоятельно добраться до ближайших населённых пунктов. Жители ближайших сел первыми прибыли к месту трагедии. Временная эвакуация и оказание первой и медицинской помощи пострадавшим производились в сёлах Красный Восход и Улу-Теляк, городе Ашу. К месту взрыва были направлены бригады скорой помощи, врачебно-сестринские бригады с близлежащих городов Аши, Златоуста, Уфы, Челябинска, воинские подразделения. Для транспортировки гуманитарных грузов и эвакуации травмированных людей активно применялась авиация.
На месте было обнаружено 258 тел погибших, 806 человек получили ожоги и травмы различной степени тяжести, из них 317 умерли в больницах. Всего погибло 575 человек, травмировано – 623.
Из-за большого количества пострадавших с тяжёлыми степенями ожогов, требующих длительного и сложного лечения, госпитализация в зависимости от степени тяжести осуществлялась как в близлежащие больницы, так и в больницы и госпитали Уфы, Челябинска, Куйбышева, Казани, Свердловска, Новосибирска, Барнаула и Москвы. Восстановительное лечение и реабилитация некоторым больным впоследствии осуществлялась и за границей. Поныне данное происшествие считается с самым большим количеством ожоговых больных в истории современной России.
Днём 4 июня на место взрыва прибыл Генеральный секретарь ЦК КПСС и Председатель Верховного Совета СССР М. С. Горбачёв и члены правительственной комиссии. Председателем комиссии по расследованию Уфимского взрыва был назначен заместитель Председателя Совета Министров СССР Г. Г. Ведерников. В память о погибших в стране 5 июня был объявлен однодневный траур.
Шесть лет продолжалось судебное разбирательство, было предъявлено обвинение девяти должностным лицам, двое из них подлежали амнистии. Среди остальных — начальник строительно-монтажного управления треста «Нефтепроводмонтаж», прорабы, другие конкретные исполнители. Обвинения предъявлялись по статье 215, части II Уголовного кодекса РСФСР. Максимальная мера наказания — пять лет лишения свободы.
Была создана Ассоциация пострадавших и родственников погибших под Ашой.
Трагедия с одновременным массовым поступлением ожоговых больных способствовала развитию комбустиологической службы в России, были дооборудованы и укрупнены областные ожоговые центры в Челябинске и Уфе, укрупнена линейная дорожная больница станции Златоуст. При оформлении и продаже железнодорожных билетов начали вноситься паспортные данные пассажиров, в том числе и детей.
В 1992 году на месте трагедии был сооружён мемориал с восьмиметровым монументом. Ежегодно у него проходят траурные митинги. Башкирское отделение Куйбышевской железной дороги построило новый остановочный пункт 1710 километр. Все электрички, следующие из Уфы в Ашу, делают здесь остановку. У подножия монумента лежат несколько маршрутных досок с вагонов поезда Адлер — Новосибирск. Монумент построен возле братской могилы с 327 урнами с прахом неопознанных погибших (не позволяла степень повреждений, достигавшая степени испепеления в пожаре).
30 лет спустя. крупнейшая в истории ссср железнодорожная катастрофа под ашой
Во всём виновата утечка газа, которого там вообще не должно было быть
Там вдоль путей проходил трубопровод, и по идее в нём было запрещено перегонять горючее — но правила никто не соблюдал. А когда 3 июня приборы показали падение давления, вместо того, чтобы приехать и устранить проблему, по трубам пустили больше газа, чтобы это давление поднять.
Пассажирка наталья к.:.
Проснулась от того, что упала со второй полки — а вокруг всё уже пылало. Мне казалось, что я вижу кошмарный сон: горит и сползает кожа на руке, под ногами ползает охваченный огнём ребёнок, на меня идет с протянутыми руками солдат с пустыми глазницами, я ползу мимо женщины, которая не может потушить волосы, а в купе нет уже ни полок, ни дверей, ни окон.
